Объединение школ. Слияние школ: стоит ли бояться

Тамара Ляленкова : Тема сегодняшней программы - слияние школ различного уровня, против которого активно протестовали многие московские родители. Сначала предполагалось, что реорганизации подвергнутся только те школы, где не смогли набрать первый класс. Однако довольно быстро в качестве аргументов в пользу соединения двух даже вполне успешных школ стали выдвигаться новые санитарные нормы и правила, возможность увеличить количество предметов по профилю, расширить территорию, улучшить материально-техническую базу.

МОЖЕТ ЛИ ОБЪЕДИНЕНИЕ ШКОЛ РАЗНОГО УРОВНЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УЛУЧШИТЬ КАЧЕСТВО ОБУЧЕНИЯ?

На этот вопрос, кроме родителей московских школьников, сегодня ответят директор лицея г. Уварово Тамбовской области Владимир Ардабьев, главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков и учитель, сопредседатель Межрегионального профсоюза "Учитель" Андрей Демидов.
Но вначале репортаж с акции протеста, которая на этой неделе прошла на Пушкинской площади в Москве.

Меня зовут Ольга. Я выпускница гимназии № 1522. Меня очень волнует тема насильственного слияния данной гимназии с рядом образовательных школ. Мне хочется сохранить ту уникальную атмосферу, педагогический коллектив, который собирался в гимназии 50 лет, директора школы, который вложил в эту школу столько, сколько, наверное, не вложил никто. Если отдельные гимназии или школы согласны объединиться на добровольной основе, то пожалуйста, но это должно обсуждаться с родителями, с учителями, со всеми нами.
А сейчас мы опасаемся, что решение будет приниматься летом без нашего ведома, и осенью мы придем в школу и увидим вывеску – "Школа № 1010". И все гимназическое образование уйдет, это будет простая общеобразовательная школа.
Меня эта проблема очень волнует, потому что мой сын учился в прогимназии 4 года, то есть мы готовились к поступлению именно в эту гимназию. Но если это будет уже не гимназия, то, соответственно, уровень образования упадет. И где мы потом найдем талантливых нанотехнологов, инженеров, компьютерщиков, если мы сейчас погубим хорошее образование? Мне кажется, в условиях демократии администрация с нами должна разговаривать. Мы готовы к сотрудничеству со всеми органами власти.

Что-то маленькое можно контролировать. А что-то большое проконтролировать очень сложно. Я считаю, что это укрепление устроили как раз для того, чтобы легче было воровать, жульничать. Многие школы уже по 50-70 лет работают в Москве. Сейчас директоров объединят, поставят молодого управляющего. А куда денут лишних учителей, директоров, которые взращивали это все? Родителей ни о чем не спросили. Сейчас идет пора экзаменов, пора отпусков, школьных каникул.
Мы думали, что на этот митинг придет много народу, но пришла разнарядка, директорам школ позвонили, и те запретили выходить учителям на митинг. А у нас не все люди смелые. Потерять работу страшно, получить взыскание… Вот выступит человек, потом его увидят. А ведь человека могут под любым предлогом уволить. И как учитель по-другому сможет семью свою кормить?

Это бизнес-план. Соответственно, бизнес по определению не может хорошо закончиться ни для образования, ни для науки, ни для кого. У каждого учреждения есть свои традиции. Каждая школа, гимназия и т. д. имеют свою какую-то изюминку, из-за чего родители стараются именно туда ребенка определить, а не в другое учебное учреждение. И теперь все это будет нарушено. Будут единые стандарты, то есть фактически монополия какого-то определенного клана. Даже малейший конфликт с директором этого учреждения приведет к тому, что вы вынуждены будете уехать из этого района вообще. Потому что во всем районе у вас останется только одна школа.

В каких-то случаях, может быть, слияние школ оправдано, а в каких-то носит совершенно самопроизвольный характер, когда решение не обсуждается ни с родителями, ни с учителями. Это обсуждается где-то в высоких кабинетах. Мы боимся, что просто потеряем нормальное образование. Вообще, на мой взгляд, не хочется называть конкретные фамилии, конкретные имена, но это общая тенденция, начиная с Министерства образования и заканчивая уровнем образования городов, по всей России: приход менеджеров в управление. Все-таки вопросами образования должны заниматься педагоги и учителя. Сейчас профессионалов хотят поменять на менеджера, который будет организовывать холдинг, проводить разные управленческие мероприятия, может быть, они будут рентабельнее, если посмотреть с точки зрения экономики, но дети-то наши не товар. Мы бы хотели сохранить и педагогические традиции, и систему образования, которая нас устраивает уже много лет. Если вы посмотрите концепции развития, в том числе московского образования до 2016 года, там есть и открытость образования, и прозрачность, и равные возможности.
Но, дети, которые учатся в гимназиях, в чем у них больше возможности? В том, что они шесть дней учатся, а не пять? Что они еще больше должны трудиться, чем дети в образовательной школы? Собственно говоря, никакого неравенства, мне кажется, здесь нет. Более того, даже наверху говорится о возможности именно социального лифта. Эта возможность была предоставлена. А сделать полную такую уравниловку, усреднить все, что можно…

Тамара Ляленкова : ИТАК, ПРОДВИНУТЫХ ШКОЛ В МОСКВЕ СКОРО СТАНЕТ МЕНЬШЕ.
Столичный департамент образования, судя по всему, в целях повышения качества обучения проводит политику слияния школ различного уровня. Надо заметить, что это тенденция стала неожиданностью как для родителей специальных, так и общеобразовательных школ. Типичный пример – случай слияния школы № 1210 с углубленным изучением английского языка с общеобразовательной № 92.
Рассказывают представили родителей спецшколы, Татьяна и Ольга.

Ольга : Для слияния школ нужно решение управляющего совета. Управляющий совет провели, я на нем была. Я единственная, кто проголосовала против. Мы как раз сейчас предъявляем претензии, что мы хотим признать это решение нелегитимным – и переизбрать управляющий совет. Они абсолютно не учли мнение родителей всей школы.

Тамара Ляленкова : Управляющий совет, как вы туда попали? Потому что есть управляемый совет, а есть управляющий.

Ольга : Это был управляемый совет. В нашей школе только вчера родители узнали о его существовании, большая часть родителей, во всяком случае. Он должен избираться – выдвигаются кандидаты от младшей, средней и старшей школы. Нам отказались дать протоколы по поводу избрания этих людей. А меня попросили в свое время туда прийти и поучаствовать.

Тамара Ляленкова : Ольга, а вы понимаете, почему вас попросили?

Ольга : У меня достаточно активная позиция. Так как меня попросил завуч начальной школы, я полагаю, что ей было интересно, если какие-то возникнут вопросы, активно отстаивать интересы начальной школы.

Тамара Ляленкова : А как вообще родители узнали, что ваша школа должна слиться?

Ольга : Я рассказала родителям школы. Дальше сарафанное радио.

Тамара Ляленкова : Если бы вас не было в этом управляющем совете, родители могли бы и не узнать?

Ольга : Могли бы. Потому что конец учебного года, май, все разъезжаются. Решение принимается в июне. Как нам сказали, приказ должен выйти в июне. В августе нас просто поставили бы перед фактом, что на линейку мы идем в другую школу.

Тамара Ляленкова : Как отреагировали родители? Какие главные претензии были предъявлены?

Татьяна : У нас школа – это общеобразовательная школа с углубленным изучением английского языка. Язык преподается с первого класса. Очень сильная программа. Всех первоклашек берут практически через специальные курсы. Дети сначала (школа очень рекомендует) проходят курсы дошколят перед поступлением в школу. Это своего рода подготовка ребенка к довольно сложной программе обучения в нашей школе.
В нашей школе есть определенное ограничение в связи с этой программой. Не берут детей, у которых группа здоровья II или III. А сейчас к нам пытаются присоединить школу здоровья. То есть противоречат всем нормам, всем требованиям, которые они предъявляли все эти годы к ученикам.

Тамара Ляленкова : В «школе здоровья», как правило, учатся дети со слабым здоровьем. Там делается некая скидка на индивидуальную подготовку, больше физкультуры…

Ольга : Там логопедический класс.

Татьяна : Есть логопедический класс, то есть коррекционный, и физкультурный. И вот их пытаются присоединить к нашей школе. Как можно слить две школы с абсолютно разными уровнями детей, требованиями к ним, разным программами? Мы волнуемся. В первую очередь – это качество обучения. Оно должно упасть.

Ольга : Статус «с углубленным изучением языка» подразумевает определенное количество языка в неделю, бесплатного языка. В 5 или 6 классе – это уже пять часов. Если наша школа потеряет статус, (а она потеряет, если произойдет это слияние), наши дети не будут иметь возможность учить язык на том уровне, на каком мы хотели, когда отдавали их в эту школу.

Татьяна : Мы не говорим, что 92-я школа плохая. Она хорошая. Просто они другие. У них другая программа, другие детки. Кода родители выбирают школы, одни говорят – да, мы хотим, чтобы ребенок учился в такой школе с сильной программой. Мы готовы тратить наше время, заниматься, помогать. А у других родителей другая позиция. Они говорят – нам достаточно отдать его в школу и все. Пусть там занимаются с ними учителя. У нас нет возможности, нет сил помогать им в учебе.

Ольга : Школа № 92 не является аутсайдером. У нее полный первый класс. Это не проблемная школа.

Тамара Ляленкова : То есть количество первоклашек в той и в другой школе вполне отвечающее тем нормам, которые город сейчас предъявляет?

Ольга : Да, да.

Татьяна : Еще есть финансовая составляющая. Нам пытались на нее ссылаться, но когда мы выяснили детали, то поняли, что это абсолютный блеф. Потому что сейчас государство переходит на новую систему финансирования школ – подушевое финансирование. Соответственно, если происходит слияние школ, то никакого дополнительного стабилизационного фонда для того, чтобы школы сделали ремонты для перевода начальной школы в одно здание, средней и старшей – в другое, ничего этого не дается. Соединяется бюджет одной школы, бюджет другой…

Ольга : Единственное на чем экономится небольшая сумма – это на администрации. То есть вместо двух директоров будет один директор.

Татьяна : Зам по безопасности будет один.

Ольга : Завхоз будет один. А на преподавательском составе, на завучах сэкономить нельзя, потому что количество детей остается. Если бы было одно здание: построили новое, большая школа и много детей, но тут остаются два здания, и за каждое придется платить коммунальные платежи. Мы понимаем, что коммунальные платежи съедают большую часть бюджета, к сожалению. Так что, мы не видим мотивации именно с финансовой стороны. Директор школы лукавит.
Еще нас убеждали в том, что начальная школа переедет в школу № 92. Там маленькое здание, трехэтажное и к зданию пристройка, в которой спортзал, какие-то творческие мастерские, классы трудового обучения для мальчиков. Говорили – это же на благо вашим детям. Мы сможем расширить начальную школу, ваши дети спокойно вздохнут, у них будут дополнительные помещения.
И вот вчера нам совершенно случайно позвонили родители школы № 92, которым официально сказали, что часть этой пристройки, которой нас заманивали, отдали детскому саду нашего района. Уже выделен бюджет в 6 млн. на ремонт и реконструкцию этой пристройки под группы детского сада.

Тамара Ляленкова : Все-таки родители начали возмущаться. Перестали бояться? Потому что очень долгое время боялись высказывать свои эмоции. Как правило, родители достаточно терпеливо переносят все изменения.

Ольга : Озвучивают, что мы согласны, да, но мы не хотим светить свои фамилии.

Татьяна : Однако в целом активность очень большая. Судя по тем подписям, которые мы собрали против, кворум мы набираем.

Ольга : Просим учесть, что нас до сих пор не пустили в среднюю школу. Мы не можем делать это какими-то силовыми методами, нарушая закон. Но нам категорически перекрыли туда дорогу.

Татьяна : Нас разобщили.

Ольга : Нам сказали, что если вы соберетесь в каких-то общественных местах, в зале, то будут вынуждены вызвать ОМОН, милицию и т. д.

Тамара Ляленкова : А средняя школа как-то реагирует на это? Или они не в курсе?

Ольга : До них довели неверную информацию. Им сказали, что будет некая реорганизация, и школа №92 будет структурным подразделением школы №1210.

Тамара Ляленкова : То есть все останется как было.

Ольга : Что вы будете сидеть каждый в своем здании. Они со своей программой, вы – со своей программой. Изначально, как рассказывала директор на управляющем совете, был запланирован переезд начальной школы в одно здание, а средняя и старшая – в другое, но видимо в связи с трехдневными волнениями родителей, несколько изменили концепцию и попросили довести информацию, что процесс слияния растянется на 5 лет. И те дети, которые учатся уже в нашем здании, в нашей школе, будут продолжать здесь учиться, а вот новые первоклассники пойдут уже в ту школу.
Мы просили директора письменно подтвердить, потому что слова – это слова. Нам не предоставили программу или намерение о слиянии школ. Директор не смогла ответить на этот вопрос и не смогла показать никакие документы.

Тамара Ляленкова : Пока на улицу вышла только начальная школа?

Ольга : И часть средней, потому что в начальной школе у части родителей учатся дети в средней школе.

Татьяна : Специфика нашей школы такова, что начальная школа довольно большая. Она составляет порядка 30% от всей школы. Из 713 учеников нашей школы начальная составляет половину.

Тамара Ляленкова : Потом они расходятся по лицеям?

Татьяна : Да. Это специфика района в том числе.

Ольга : У нас в районе еще пять школ, которые работают с 5 или 7 класса. Это естественно, что из разных школ к ним…

Татьяна : С физическим уклоном, математическим уклоном.

Ольга : Физико-математическая курчатовская школа, например. У нас в районе несколько сильных школ, которые работают с 5 класса.

Татьяна : Они рядышком все находятся.

Ольга : Это тоже удобно.

Тамара Ляленкова : Родители выпускников, наверное, самые неактивные, скажем так?

Ольга : Что делать, дети выпускаются. Но скоро наша школа просто потеряет статус. Каждая школа, когда получает лицензию, там прописано количество обучающихся в школе детей. Естественно, наша школа прошла лицензирование и указано 713 учеников. Когда школы сливаются, возникает такое понятие как переходный год. То есть объединенная школа лицензию будет получать через год, естественно, на другое количество учащихся. А чтобы подтвердить статус спецшколы, нужно показать определенный уровень по английскому языку в нашем случае. Когда сливают две такие разные школы, школа через год не покажет результат и не подтвердит языковой статус.

Тамара Ляленкова : В общеобразовательной школе № 92 реорганизацией также недовольны и тоже собирают подписи, отстаивая собственный уклад и самостоятельность. Я позвонила Лидии Лобановой, члену управляющего совета и спросила:
Что вас в этой ситуации не устраивает? Наверное, по логике чиновников, вы должны были бы обрадоваться, что ваши дети будут теперь ходить в английскую школу?

Лидия Лобанова : Поскольку школа № 1210 языковая, мы прекрасно понимаем, что нагрузка на детей существенно выше за счет того, что у них появляются дополнительные часы английского языка. И это не один час в неделю. То есть мы приобретаем повышенную нагрузку на детей. Когда родители шли в нашу школу, мы понимали, что идем на определенную нагрузку. Поэтому первый вопрос, который встал при объединении – а как будет с нагрузкой? Потому что школа № 1210 учится по 6-дневной рабочей неделе. У них и отбор детишек совершенно другой. Они на здоровье обращают очень большое внимание при приеме. У нас контингент детей в школе по уровню здоровья немножко другой. 6-дневная нагрузка для многих родителей и детей станет серьезным испытанием.

Тамара Ляленкова : Понятно, что если детям придется учиться по новой программе, они будут чувствовать себя несколько некомфортно.

Лидия Лобанова : Их придется, во-первых, каким-то образом дотягивать, подтягивать. Вообще перевести детей из неязыковой школы на языковую программу – это нонсенс.

Тамара Ляленкова : Проще наоборот.

Лидия Лобанова : Естественно, проще наоборот. Поэтому, когда у нас зашел разговор об объединении школ, то первое, что было нашим директором сказано, что новая программа призвана создать центр многоуровневого образования. По крайней мере, лично я ее так поняла.
Что значит многоуровневая? Детей можно будет обучать по разным программам – начиная от общеобразовательной и заканчивая повышенной сложности. Но, как мы поняли из дальнейших бесед, школа № 1210 планирует отстаивать свой статус языковой школы. А это говорит о том, что никаких общеобразовательных программ там не предусмотрено.
В любом случае, конечно, если здраво подходить к этому вопросу, в большей степени пострадает школа № 1210. У нас, в отличие от них, нет такого 100% недовольства со стороны родителей. У нас есть родители, которые хотели попасть в школу № 1210, но их по каким-то причинам не взяли, и они туда будут стремиться.
Еще один из достаточно серьезных вопросов, которые волнуют родителей, - это администрация. Нас, родителей школы № 92, устраивает тот административный состав, который существует на сегодняшний день. В школу идут же не в здание, а к учителю. И мы выбирали себе учителя, выбирали директора. Плюс - надо представлять себе географию. У нас между двумя зданиями получается, во-первых, достаточно большое расстояние, во-вторых, там две дороги.

Тамара Ляленкова : Которые надо переходить.

Лидия Лобанова : Да, которые нужно перейти. Либо надо ехать на общественном транспорте. Еще страшнее то, что нужно миновать гаражи. Там узенький проход, по которому довольно активно ездят автобусы, и морг с боку остается. Летом – ладно, еще куда ни шло, светло. А зимой?!

Тамара Ляленкова : Действительно, большая часть родителей начальную школу, во всяком случае, выбирают по принципу территориальной близости. Более того, официально приоритет поступления в то или иное общеобразовательное учреждение определяется местом жительства ребенка, шаговой доступностью. Похоже, этим принципом в столичном Департаменте образования решили поступиться.

Итак, мы продолжаем обсуждать слияние школ различного уровня. Любопытно, что пока речь шла об обычных школах и школах-аутсайдерах, подобная реорганизация казалась закономерной и даже справедливой. Правда, таковой ее не считали родители тех успешных школ, к которым присоединяли школы слабые. Рассказывает Константин Окуньков.

Константин Окуньков : У нас народу лом и школа переполнена. Директор набирает всех, кого ему пришлют, говорит, что у него нет возможности отказать. Лично я не очень понимаю, как можно посылать в школу и принимать в нее неважно сколько человек?
Вообще, сейчас, когда нас спросили – готовы ли мы на слияние? – нам предложили чистый лист бумаги подписать. Сплошная болтология. Как сливать – никто не знает. Сказали, как вариант – начальную школу перенесем в то здание школы, которое мы поглотим.

Тамара Ляленкова : Но вам же назвали какие-то причины? Сказали, наверное, что больше будет возможностей у профильных классов. Как объяснили? Потому что всякий раз говорят что-то, но всем разное. Что вам обещали?

Константин Окуньков : Директор сказал открытым текстом – мы задыхаемся по площадям. Мы ради площади поглощаем эту школу, ради территории.

Тамара Ляленкова : Вы как-то можете повлиять на процесс присоединения, слияния, который происходит сейчас?

Константин Окуньков : У нас замечательно это получилось. В период весенних каникул экстренно собрали учредительный совет школы, состоящий из детей и родителей, и протащили решение подписаться под согласием на слияние. Этот факт согласия есть. Причем, уже на уровне департамента утверждают, что у них есть наше согласие, согласие учителей, все готово. Словом, с 1 сентября заживем по-новому.

Тамара Ляленкова : Скорей всего, именно так и произойдет с некоторым числом московских школ. Потому что активно отстаивать право на выбор начали родители учеников именно продвинутых школ. Несмотря на то, что участь учителей в присоединяемых школах ожидает весьма незавидная, педагоги, видимо, надеются на лучшее, а потому молчат. Рассказывает сопредседатель Межрегионального профсоюза "Учитель" Андрей Демидов.

Андрей Демидов : У меня есть опасения, пока они еще не подтверждены, но мы будем это внимательно отслеживать, что при слиянии сократят не только директора. Есть опасность, что вот эта оптимизация, о которой нам все время чиновники говорят, она затронет и тех же библиотекарей, социальных работников, логопедов. То есть то, что в школе вроде бы и необязательно, но опять же, как можно будет подтягивать детей на младшей ступени, если там логопеда нет?
Что касается учителей, процедура слияния сама по себе достаточно серьезную проблему несет. Потому что люди вынуждены где-то пройти через сокращение штатов, опять же, судя по тем школам, где мы видим эту процедуру запущенной. Есть опасения, что какая-то часть педагогов останется без работы. Тем более что сейчас есть тенденция, в связи с переходом на подушевое финансирование, набивать классы под завязку. Вообще, если политика концентрации детей в нескольких учебных заведениях будет продолжена, за счет этого станут признаваться малокомплектными и закрываться другие школы. А освободившиеся помещения могут быть использованы под какие-то коммерческие функции. Тем более что сейчас с принятием 83-го закона школы смогут деньги зарабатывать. А чтобы зарабатывать, надо использовать имущество.

Тамара Ляленкова : Но, с другой стороны, может быть, в этом есть смысл, если взять такую идеальную ситуацию, может быть, как механизм это будет работать. Допустим, слабую школу присоединяют к сильной, педагоги слабой школы уходят в силу разных причин. А на их место приходят те самые замечательные новые силы – недавние выпускники педвузов, потому что зарплата педагога весьма привлекательна в Москве. Такой позитивный момент можно предположить хотя бы?

Андрей Демидов : Теоретически, конечно, все может произойти. Действительно, людей надо как-то стимулировать, если они не могут работать, к переходу на другую работу или к выходу на пенсию. Но у меня не поднимется рука выталкивать работающего учителя пенсионного возраста на пенсию, которая составляет 8 тыс. рублей. Эта проблема, в том числе, и пенсионного обеспечения. Потому что проблема работающих пенсионеров – это проблема паралича нашей пенсионной системы. Ведь школа не в изолированном каком-то пространстве существует. Поэтому я боюсь, что идеальная схема, натолкнувшись на реальные обстоятельства, не будет работать.

Тамара Ляленкова : Действительно, каждый случай нужно рассматривать в контексте. Поэтому я попросила директора лицея г. Уварово Тамбовской области Владимира Ардабьева рассказать о том, как он в 2004 году справился с похожей ситуацией.

Владимир Ардабьев : До объединения наш лицей был очень небольшим, он даже не имел своего здания. Мы на правах бесплатной аренды ютились у Уваровского химического колледжа, при котором были когда-то, в 90-е "лихие" годы созданы. В 2004 году учредителю потребовались меры по спасению одной из школ, которая стала казаться проблемной. Не по числу учеников, с этим там все было нормально, а что-то там с педколлективом не нравилось учредителю. Была создана комиссия, и приняли решение о присоединении, то есть объединении нашего лицея и этой школы.

Тамара Ляленкова : Вас спросили – готовы вы принять еще детей, может быть, не очень хорошо подготовленных, раз были вопросы к педагогическому коллективу?

Владимир Ардабьев : Это объединение мы понимали как такое неизбежное для нас дело, а вот школа, которая должна была в нас раствориться, влиться, воспринимала как посягательство на ее права, свободы. Там было много и писем вплоть до президента, в Госдуму: как это все плохо, как все не продуманно. Родителям этого очень не хотелось.
Но объединение произошло. И мы сделали много, очень много объединяющих дел. Помогло, что мы, объединившись, оказались все в одном здании, каждый день были вместе. И мы провели много совместных мероприятий, и пошел методический рост и учителей, и объединение детских коллективов. С детьми было чуть-чуть сложнее. С учителями все встало на свои места буквально через месяц после объединения, после начала учебного года.

Тамара Ляленкова : Владимир Николаевич, я знаю, что вы очень разумный менеджер. Вы проявляете какие-то чудеса, придумывая, как сделать так, чтобы все было хорошо. Поделитесь рецептами.

Владимир Ардабьев : Когда мы пришли в здание этой школы, то увидели запущенную доску почета, которая во всех школах существовала со времен Никиты Сергеевича Хрущева или, может быть, еще раньше. Увидев это, мы приняли решение начать первое объединяющее действие с воссоздания доски почета. И через родителей, через учителей, которые раньше были в этой школе, стали разыскивать медалистов прошлых далеких лет, находили старинные фотографии. Тут поисковая работа чуть ли не всего объединенного лицея пошла. И на эту новую доску почета, которую мы создавали, (она была сделана, конечно же, с фотографиями, с приклеенными эскизами медалей золотой и серебряной), мы расположили всех медалистов прошлых лет, уже не деля на тех, кто раньше учился в лицее, и кто раньше учился в школе. Они у нас пошли все вперемежку. Этим мы подчеркивали – все, наше раздельное прошлое закончилось. Мы есть одна семья, наша история теперь стала совместной. Мы все делаем вместе.
И вот эта совместная работа над историей этой школы, которую сама школа почти что потеряла, коллективы очень и очень объединила. И неприятие объединения понемногу пошло на убыль. Тут мы увидели, что в этой школе есть один учитель-волшебник – это Комалева Ирина Валентиновна. Она ведет изобразительное искусство. Ребята, кроме уроков, еще и ходили в кружок изобразительного искусства, который она вела, делали очень хорошие работы. Мы тогда начали создавать заново школьный музей искусств. В нем стали помещать работы не только детей, но и родителей, бабушек, бывших выпускников этой школы, бывших выпускников лицея. Вы понимаете, как это эффектно действует на сознание детей и родителей. Висят работы - рядом работа ребенка, рядом учителя, рядом бабушки, родителя. И этот шаг помог сплотиться.
Кроме того, все праздники стали делать общими. И большая методическая работа по обмену опытом, педагогическим мастерством между учителями. Причем, к этой работе я старался подключить сельские школы. Тогда еще, в далеком 2005 году мы пригласили их к себе, на нашу материальную базу для постоянного проведения стажировок, обмена опытом учителей сельских школ. Я своим учителям преподносил это как миссию старшего брата. Вот сельская школа, глубинка, наша материальная база, наша база образовательных ресурсов гораздо шире, а у них этого нет. Давайте-ка им поможем. И тогда наши учителя стали постоянно готовиться к стажировкам, на которые приезжали чужие дети, они вместе с нашими детьми занимались. Мы помогали другим. Это благородно – понятно, но главная цель была в ином – помогая другим, наш коллектив неизбежно рос сам. Каждый учитель, которому я не мог предложить никаких материальных поощрений, хотя бы из моральных соображений – помоги другому, это обычно не вызывает никакого сопротивления. И вот это постоянное оказание помощи другим в течение последних лет привело к большому росту профессионального тонуса, мастерства наших учителей.

Тамара Ляленкова : Ведь, наверное, это еще унизительно для педагогического состава, который сочли менее способным к обучению детей?

Владимир Ардабьев : Согласен. У нас после объединения эти настроения витали в коллективе. Их удалось все быстро погасить только большой общественно-значимой серьезной работой, значимость которой была бы очевидна для всех.

Тамара Ляленкова : Это трудно. Владимир Николаевич, а что с детьми? Ведь мы знаем, что и родители часто отдают своих детей в те учебные заведения, где, они понимают, дети будут встроены нормально. У всех разные способности.

Владимир Ардабьев : С точки зрения родителей я бы смотрел на процесс объединения слабых и сильных школ, вероятно, тоже отрицательно. Потому что пройдет три года и, возможно, всем станет хорошо, а у моего ребенка второй жизни школьной больше не будет. Поэтому, с точки зрения родителей, такие опасения, конечно, вполне обоснованы.

Тамара Ляленкова : Очень сложно психологически дети из разных школ уживаются друг с другом.

Владимир Ардабьев : Есть, конечно, дети разных уровней. Но у нас используется так называемое раннее профильное обучение. И это раннее профильное обучение позволяет в объединенной школе детей разводить по разным классам не по степени подготовленности (вы сильный класс – вы "А" класс, вы средненькие – вы "Д" класс, вы слабенькие – вы "В" класс). Нет. Мы говорим – выбираем профили – вы физико-математический, вы гуманитарный, а вы индустриально-технологический, а 5, 6, 7 классы – это предпрофильные классы.

Тамара Ляленкова : Возможно потому, что предыдущий опыт оказался столь удачен, в прошлом году к Уваровскому лицею присоединили еще четыре школ.

Владимир Ардабьев : Теперь получилось, что в нашем маленьком городке, в котором было 8 школ когда-то, в этом учебном год в нашем городе, где осталось примерно 30 тыс. населения, образовательных учреждений осталось два – небольшой на 400 человек кадетский корпус, а все остальные школы теперь уже объединены вместе и называются Уваровский лицей. Вот сейчас повторить тот успех мне намного труднее. Самое главное препятствие, я думаю, и в московских школах оно будет заключаться в этом же, что школы юридически объединены в одно учреждение, а фактически они продолжают работать каждый в своем здании. Есть небольшой переток учителей, есть небольшой переток детей, но в целом под общим руководством находятся разные коллективы. И вот здесь организовать профессиональный рост труднее. Тогда в 2004 году от начальника Управления образования Тамбовской области я наказ такой получил: "Владимир Николаевич, за три года ты должен не раствориться в школе, с которой объединился, а ты должен эту школу подтянуть до уровня лицея". И мы уже в 2006 году стали победителями проекта, который реализовывался по всей стране, а в 2008 году повторили успех. А вот сейчас, когда у нас около 200 педагогических работников, около 2000 детей в объединенном учреждении, какие-то объединяющие мероприятия мне проводить намного труднее.

Тамара Ляленкова : Вы понимаете смысл подобного объединения? Вы же директор теперь всего этого.

Владимир Ардабьев : Я могу повторить, как говорят официальные лица, и сказать, как оно получается на самом деле.

Тамара Ляленкова : То есть ожидание и результат.

Владимир Ардабьев : Я согласен с тем, что если бы, например, в нашем городе было построено достаточно крупное новое здание школы, куда мы могли бы поместить всех учащихся, если бы они все были вместе, вот тогда объединяющий эффект… если эта школа будет хорошо оборудована, в одном месте, приборы будут использоваться на большом количестве параллельных классов. А вот когда четыре разных здания, в 15 км друг от друга, как были, так и остались, здесь что-то использовать совместно – это проблематично. Методический обмен между учителями в сильных школах подтянет слабых в рамках одного здания, когда учителя каждый день бок о бок работают, это возможно. А когда они находятся в разных зданиях, я, например, здесь вижу серьезную проблему. За один учебный год нам мало что удалось сделать, в смысле объединения. У нас только административная команда стала работать согласованнее. Уже через завучей, которые находятся в разных корпусах, ведется одна и та же политика. Может быть, это полезно.

Тамара Ляленкова : Но идея-то была в чем?

Владимир Ардабьев : Официально выдвигаемая идея звучит так. Если слабую школу соединить с сильной, то произойдет поднятие уровня слабых школ за счет ресурсов сильной. Общее руководство. Сильный директор поможет вести в слабой школе правильную политику. Кроме того, объединение материальных ресурсов.

Тамара Ляленкова : А финансовой выгоды никакой?

Владимир Ардабьев : Никакой! Экономической выгоды вообще никакой. При объединении школ разного уровня, конечно же, в той школе, которая была сильней, успешней, будет запланировано происходить снижение результатов, обязательно, в течение первых как минимум двух лет. Параллельно с этим будет происходить рост слабой школы. Она усиленно будет учиться. Все может выровняться, как опыт показывает, года за три. Через три года о всех этих страстях родительских уже можно будет только вспоминать. Теперь уже большему количеству детей образование будет даваться более качественное. Но на первых порах снижение результатов в сильной школе неизбежно.

Тамара Ляленкова : Так считает директор лицея г. Уварово Тамбовской области Владимир Ардабьев.
Главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков полагает, что даже средний арифметический результат здесь не гарантирован.

Константин Ушаков : Нет никакой гарантии, что слияние слабой школы и сильной школы обязательно дает улучшение результатов. Гарантировано можно сказать только одно – реальное слияние двух школ означает очень серьезные кризисные процессы во вновь образовавшейся конструкции. Вы сливаете два коллектива с разными представлениями о должном и т. д.
Как всякое реальное инновационное воздействие никаких гарантий успешности здесь не существует. Может оказаться, что школа, слившаяся, станет хуже, причем, хуже намного. Слияние – ведь это надежда на то, что победит культура той школы, которая была лучше. Она должна быть очень сильной. Но это совершенно не факт. Может быть, те, кого присоединяют, утащат эту организацию на дно. Такое тоже может быть. Во всяком случае, результат слияния совершенно не среднее арифметическое успешности обеих школ.
Здесь есть еще одна очень важная вещь. Если слияние реально происходит, то происходит смешение коллективов взрослых и коллективов детских, и это означает некоторое ухудшение, утяжеление контингента. Хорошо известно, что сильный контингент детей быстро притягивает хороших педагогов. Снижение уровня контингента достаточно часто ведет к тому, что начинается отток хорошего контингента из этой школы в поисках лучшей обстановки, лучших обстоятельств. И вот это, мне кажется, достаточно серьезная проблема реального слияния школ.
Еще раз хочу повторить, что это будет очень длительный процесс, в результате которого вначале гарантировано ухудшение результатов. С точки зрения управления, проблема в этом.

Тамара Ляленкова : Это был профессор ВШЭ, главный редактор журнала "Директор школы" Константин Ушаков.
Итак, и теория, и практика показывают, что в ходе слияния школ общий уровень образования, вопреки ожиданиям чиновников, неизбежно падает в течение первых лет. Вероятность того, что когда-то он снова поднимется, конечно, существует, но будет ли к тому моменту с чем сравнивать, большой вопрос.
Те из родителей, кто хочет процессу слияния воспрепятствовать, могут присылать свои обращения по адресу [email protected] или воспользоваться инструкцией, опубликованной в моем блоге на нашем сайте, и в facebook в группе "Против объединения школ".

В минувшие выходные в Москве прошёл митинг «В защиту столичного образования» - на Суворовскую площадь вышли полторы тысячи учителей и родителей школьников. Название акции кажется немного странным, ведь практически все уверены, что московские школы - лучшие в стране, а их выпускники гарантированно поступают в вузы. По просьбе The Village корреспондент «Коммерсанта» Александр Черных разобрался в проблемах московского образования и поговорил с теми, кого они затрагивают.

О проблемах с финансированием школ

Митинг организовали учителя школы «Интеллектуал»: они утверждают, что московские власти с 1 сентября резко сократили им финансирование и принуждают объединиться с соседней гимназией. История «Интеллектуала» хорошо иллюстрирует реформу столичного образования, которая идёт уже три года. Её начал ставленник мэра Сергея Собянина Исаак Калина, который возглавил городской департамент образования вместо «лужковской» Любови Кезиной. При «бабушке», как до сих пор её ласково называют в образовательном сообществе, система финансирования была довольно запутанной, но щедрой: лицеи, гимназии и другие «нестандартные» школы всегда могли рассчитывать на разнообразные доплаты и гранты из городского бюджета. Разброс был колоссальным: одни школы получали 63 тысячи рублей на ученика в год, а другие - целых 500 тысяч. Понятно, что далеко не все лицеи на самом деле соответствовали высокому статусу, но Любовь Кезина предпочитала закрывать на это глаза - ведь действительно выдающиеся учебные заведения получали при такой системе достойное финансирование. Кстати, «Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат для «ботаников», которой город заслуженно гордился.

Исаак Калина решил добиться полной прозрачности в распределении бюджетных средств по принципу «все дети равны». К этому времени родители из общеобразовательных школ начали откровенно роптать - они не понимали, почему их детям Москва выделяет так мало средств. И тогда департамент образования запустил так называемый пилотный проект - все школы, присоединившиеся к нему, получали одинаковую ставку (85 тысяч рублей в год на ученика младших классов, 107 тысяч - средних и 123 тысячи - старших классов). Для общеобразовательных школ это означало повышение финансирования, а вот «одарённые» теряли многое - поэтому до последнего отказывались присоединяться к «пилоту». Чиновники, надо признать, ждали три года и периодически призывали школы определяться (а чаще откровенно давили на них). Но итоговое решение вызывает недоумение - с 1 сентября 2014 года пилотный проект стал обязательным, а все школы, которые в нём не участвуют, стали получать от города норматив 2010 года - 63 тысячи рублей на человека. До этого «Интеллектуалу» выделяли 280 тысяч рублей на ученика - таким образом, за один день финансирование школы сократилось в четыре с половиной раза.

Всеволод Луховицкий, учитель русского языка и права в школе «Интеллектуал»:

"Я не понимаю, почему нам платят вдвое меньше, чем школам из пилотного проекта. Это означает, что привычного для нашей школы уровня образования больше не будет. Наши дети особенные, они любят учиться, после уроков идут на кружки, дополнительные занятия - и так до поздней ночи, для этого у нас система интерната. Теперь мы не можем всё это оплачивать, государство принуждает школу брать деньги у родителей - это, на мой взгляд, просто аморально. К тому же у нас 30 % детей из неполных или малоимущих семей, они не потянут такую плату."

Пока что учителя решили часть времени работать бесплатно. Коллектив «Интеллектуала» начал краудфандинговую программу - на неофициальном сайте школы опубликовали номер счёта с призывом помочь. Школьники написали открытое письмо о проблеме президенту и премьеру. Об «Интеллектуале» начали писать СМИ, и тогда на телеканале «Россия 1» в программе «Вести-Москва» вышел сюжет о школе, сделанный в лучших традициях «Анатомии протеста». Из подробного рассказа школьников о своей круглосуточной учёбе на экран попала лишь пара фраз о поездке класса в Нидерланды (о том, что экскурсию оплачивали родители, «Вести» умолчали). «Городу элитарная школа влетала в копеечку», - резюмировала корреспондент, не упоминая, что теперь «Интеллектуал» получает в два раза меньше остальных школ. Сюжет заканчивался недвусмысленным посланием: «Директорам школ придётся стать эффективными менеджерами, разумно планирующими свой бюджет, или оставить свои должности». 11 октября «Интеллектуал» организовал митинг, на который вышли 1 500 человек. Сейчас коллектив школы ждёт ответа на свою петицию.

«Интеллектуал» был создан именно департаментом образования, мечтавшем о собственном Хогвартсе - так и получилась небольшая школа-интернат

для «ботаников», которой город заслуженно гордился

Замглавы департамента образования Москвы Александр Гаврилов в эфире «Эха Москвы»: «Что мешало вашей школе вступить в пилотный проект в 11-м году, в 12-м, в 13-м? И давайте не будем кривить душой и проговорим, что, помимо 63 тысяч рублей на каждого ребёнка, школа „Интеллектуал“ получила грант в 10 миллионов рублей. И если их разделить на небольшой контингент вашей школы, это уже получится близко к 110 тысячам на ребёнка сумма. Дополнительно есть возможность получения грантов учителями. Кроме этого, школа могла и может заявиться на дополнительное финансирование на выполнение особых программ, что школа не сделала».

Алексей Сгибнев, учитель математики в «Интеллектуале»:

"Логика чиновников кажется мне очень странной. Да, «Интеллектуал» получил грант, как каждая школа из топ-20 в московском рейтинге. Но грант - это премия, которую «Интеллектуал» лично заслужил, а не компенсация за то, что нам теперь платят 63 тысячи. Представьте, что сосед получает 123 тысячи, а вы за ту же работу 63. Вы приходите к начальнику с вопросом, а он: «Ну ничего, если будешь очень стараться и получишь премию - будет 97 тысяч». При этом сосед может получить такую же премию на тех же основаниях, но сверх своих 123 тысяч. Это несправедливо. К тому же грант можно потратить лишь на определённые разделы бюджета. То же самое и с грантами учителей - это их достижения и их личные деньги. Давайте тогда вносить в школьный бюджет подработки на стороне.

«Интеллектуал» подал заявку на выполнение госпрограмм ещё в августе 2014 года, но большинству школ до сих пор неизвестно, какие суммы из их заявок одобрены и когда будут выданы. Работы уже надо вести, а денег на них ещё нет. А может, и не будет. В таких условиях планировать работу школы невозможно."

Об объединении московских школ

Одновременно с реформой финансирования департамент образования запустил другой процесс - объединения школ и детских садов в огромные образовательные комплексы. Первые такие учебные центры появились ещё в девяностые годы и оказались очень успешными - например, школа «Царицыно» Ефима Рачевского. Чиновники указывали, что в большой школе с несколькими корпусами легче создать отдельные образовательные направления. Тогда ученик сможет выбирать не только между математическим и гуманитарным классами, а ещё и химическим, лингвистическим, экономическим - да каким угодно, хоть спортивным. Если присоединить детский сад, то малыши будут готовиться к конкретной школе уже в самом раннем возрасте. И, разумеется, большая школа получит из бюджета больше денег - ведь средства выделяются на каждого отдельного ученика. Чем больше школьников, тем больше бесплатных кружков, секций и экскурсий.

Открыто это не проговаривалось, но, объединяя школы, чиновники надеялись существенно сэкономить. Вместо пяти директоров зарплату нужно будет платить только одному; медсестёр, логопедов и прочих психологов тоже можно сократить. Да и учителя смогут взять больше классов, а значит, их зарплата приближается к средней городской (за этот показатель мэрия отчитывается напрямую президенту, причём Москва - один из немногих субъектов РФ, где с ним возникают проблемы). В общем, одни плюсы.

Но с выполнением этой прекрасной программы возникли серьёзные проблемы, причём по вине департамента образования. «Царицыно» и другие учебные центры оказались такими успешными, потому что процесс объединения был долгим и продуманным. А чиновники решили слить все школы в самые короткие сроки, не разбираясь в их особенностях, не оценивая сильные и слабые стороны - лишь бы рядом находились.

По закону объединение должно быть добровольным процессом, более того - проводиться только по инициативе родителей и администрации обеих школ. Но в этом вопросе до сих пор есть правовая неясность: сначала городские власти утверждали, что родительский совет может наложить право вето на слияние, потом - что их мнение лишь учитывается. Закон допускает обе трактовки.

И город захлестнула волна слияний и превращений: за последние несколько лет из четырёх тысяч образовательных учреждений получилось чуть больше тысячи центров. Мнение родителей «учитывалось», но на деле они повлиять ни на что не могли - подпись ставят директора, а они чаще всего молчали, ведь по Трудовому кодексу их могут уволить без объяснения причин в любую секунду. С теми, кто поначалу отказывался объединяться, чаще всего так и поступали. За несколько дней до митинга объединили и «Интеллектуал» с соседней гимназией - сейчас директор школы говорит, что этот шаг позволит получить необходимое финансирование. Учителя «Интеллектуала» разводят руками - они не понимают, как учить обычных детей по их крайне сложной программе.

В итоге город получил совсем уж удивительные центры, которые начитанные школьники на форумах сравнивают со средневековыми химерами, составленными из частей самых разных зверей. Например, образовательный холдинг № 2077, в состав которого вошли три обычных школы, спецшкола для умственно отсталых и школа для детей с девиантным поведением. Впрочем, чиновники в этом ничего страшного не видят, а Исаак Калина и вовсе привёл «МК» кулинарный пример: «Какой огурец в хороший рассол ни попадет - маленький, большой, свежий, малосольный, - происходит усреднение, все становятся одинаково хорошими солёными огурцами. Поэтому не страшно даже слияние обычных школ с девиантными: если подростков с асоциальным поведением помещать в хорошую социальную среду (прежде всего школьную), то они тоже станут достойными учениками».

А чиновники решили слить все школы в самые короткие сроки,

не разбираясь в их особенностях, не оценивая сильные и слабые стороны - лишь бы рядом находились

Сейчас центр № 2077 присоединяет к себе школу № 1189, где преподают, в частности, сотрудники Курчатовского института. Туда приезжают учиться дети со всей Москвы и области, некоторые семьи даже переехали поближе именно из-за школы. Учителя, родители и управляющий совет направили официальный протест, который чиновники проигнорировали. «У наших школ совершенно разная нагрузка, атмосфера, подходы к ученикам, - говорят родители. - Наша школа объективно сильнее, но директора, который добился такого результата, убрали - вместо него пришёл человек, который просто не умеет общаться с людьми».

Андрей Капитанов, родитель ученика школы № 1189:

"Образование в нашей школе несколько отличается от того, которое ребёнок получает в обычной. Во-первых, приём в школу осуществляется по результатам Курчатовской олимпиады школьников. Поступающие - это обычные дети, просто они сами или с помощью родителей пришли к пониманию, что нужно серьёзно учиться, и готовы трудиться.

Во-вторых, наши учителя дают гораздо больше стандартной школьной программы, причём делают это так, что ребятам интересно. В старшей школе есть уже профильные классы, это фактически предуниверсарий - часть уроков ведут ученые из НИИ им. Курчатова, дети поступают на бюджетные места в лучшие вузы. В-третьих, за 20 с лишним лет в школе сложилась особая атмосфера. Это школа единомышленников и союзников: администрация, учителя, родители и ученики тесно общаются, уважают друг друга.

На мой взгляд, всё это и даёт прекрасные результаты: дети мотивированы к учебе, их стремления поддерживаются учителями и общей атмосферой. В этой школе модно учиться, отсюда и высокие места в рейтингах, победы в олимпиадах, хорошие результаты ГИА и ЕГЭ и так далее.

И этот слаженный живой организм пытаются уничтожить реорганизацией. Не имея для этого каких-либо весомых причин, в нарушение закона об образовании, неожиданно, без согласования с педагогами, родителями, в начале учебного года, фактически срывая учебный процесс, происходит присоединение сильной школы к средней. Директора вынудили уволиться, уходят учителя, дети и родители в растерянности и непонимании, как такое вообще возможно?

Сейчас родители бьют в набат. Прошли митинг и пикет, мы пишем жалобы во все возможные инстанции, вплоть до премьер-министра и президента РФ. Но наши письма спускаются обратно, в Департамент образования города Москвы. Разве может чиновник, совершающий противоправные действия, сам разбираться в наших жалобах на его работу? Присоединение не несёт нашим детям никаких плюсов, а вот минусы всем очевидны - резкое снижение уровня

образования и уничтожение всего доброго и хорошего, что создавалось годами."

Есть наблюдение, что как только социальная система при своём воспроизводстве перестаёт выдвигать лучших представителей из основных слоёв наверх, а наоборот, верхние слои начинают сами подбирать себе замену, то такая система деградирует за несколько циклов. К сожалению, такая тенденция начинает прослеживаться в нашей системе образования.

В школах для инвалидов или девиантных детей тоже недовольны слияниями. Чиновники утверждают, что внедряют таким образом принятый на Западе инклюзивный подход, когда «особенные» дети учатся вместе с обычными, помогая друг другу. На деле всем становится только хуже: в объединённых центрах нет ни инфраструктуры, ни дополнительных ставок для специалистов по работе с инвалидами. «Инклюзивное образование - это хорошая штука, но в Москве этот лозунг исполняют буквально и грубо. И то, что могло быть полезным для развития детей, делается топором, рубится с плеч, - говорит правозащитница и экономист Ирина Ясина. - Я, всю жизнь выступая за инклюзивное образование, в ужасе от того, что получается, - берётся хороший лозунг и делается всё наоборот. Детей с особенностями просто толкают учиться в обычные школы. Цинизм и наплевательство, на примере этой реформы, к сожалению, характерен для всей нашей жизни».

Елена Лега, учитель географии и председатель профкома школы для детей с девиантным поведением № 1:

"У нас школа для особенных детей, с СДВГ, с проблемами в поведении, другими сложностями. К нам их направляет специальная медико-педагогическая комиссия, когда обыкновенная школа не может справиться с ребёнком. Здесь у нас созданы все условия для социализации таких детей, помощи им. В классе не больше десяти человек, чтобы учитель мог уделить внимание всем. К каждому классу приставлен воспитатель, который присутствует на всех уроках, на переменах, помогает после школы. Он имеет очень тесную связь с детьми, помогает им корректировать поведение. В итоге дети лучше учатся, меньше прогуливают, не попадают в криминальные истории, сдают экзамены.

Раньше такая школа была в каждом округе, теперь осталась только наша - остальных присоединили к кому-то. Говорили про инклюзию, а на самом деле раскидали по обычным классам. В итоге дети с более-менее приличным поведением пытаются учиться, хотя им очень сложно. И окружающим от них очень сложно - родители обычных детей постоянно жалуются на какие-то конфликты, даже драки. Понимаете, у таких детей проблемы, они очень вспыльчивые, не понимают шуток. Могут просто посреди урока стулом кого-то ударить. Даже похвалить их может быть опасно - учитель скажет, что он молодец, погладит по плечу, а тот вскинется: «Что вы до меня докапываетесь?» В нашей школе им помогает наставник, психолог, учителя умеют с ними общаться - а в обычных ничего этого нет.

А те, у кого совсем серьёзные проблемы, после слияния просто пропали. Может, прогуливают, может, пополнили ряды криминала. Кому от этого стало лучше?

Сейчас на нас давят экономически. Приказа о закрытии пока нет, но финансирование резко сократили, сняли все коэффициенты, которые город раньше платил нашей школе за работу с проблемными детьми. У нас мало учеников - и теперь мы получаем мало денег, 580 тысяч в месяц на коммунальные услуги и на зарплату 37 сотрудникам. Устно нам говорят, что комиссия больше не будет присылать к нам девиантных детей, они все останутся в обычных школах."

Получается парадоксальная ситуация - департамент образования начал вроде бы правильную реформу, но её исполнение зачастую приводит к обратным результатам. Понятно, что и школы за три года могли бы серьёзнее отнестись к вопросу - но раз реформа непонятна большинству её объектов, это проблема всё-таки тех, кто её начал. Ничто не мешало чиновникам подойти к объединению школ более ответственно - спокойно разобрать каждый отдельный случай и решить, где оно действительно нужно, а где принесёт лишь вред. Можно было бы сохранить нескольким действительно выдающимся школам повышенное финансирование, дать им возможность заработать деньги самостоятельно - Москва от этого вряд ли обеднела бы. А уж отбирать финансирование и привычные условия у «проблемных» детей и инвалидов - позор в любом случае, которому не могут служить оправданием никакие соображения экономии.

В итоге, действуя привычным для себя способом, московские чиновники вполне ожидаемо получили митинги и пикеты, которые, кстати, будут продолжиться. О более серьёзных последствиях реформы столичного образования мы узнаем через несколько лет.

В 2012 году Москву захватило слияние школ. Реформу столичного образования начал ставленник мэра Сергея Собянина Исаак Калина, глава городского департамента образования. Он пропагандировал идею всеобщего равенства и «одинаково хороших соленых огурцов». На деле эта инициатива обернулась сокращением финансирования школ, урезанием рабочих мест и массовой уравниловкой. Больше всего пострадали интернаты, авторские школы и учебные заведения для детей с особенностями развития. The Insider поговорил с родителями детей из трех некогда лучших московских школ и узнал, как директор интерната отдала спортзал чеченскому клубу единоборств, как пытаются обезличить школу, построенную на принципах демократии, и на что чиновники тратят деньги детей-инвалидов.

Школа-интернат №42 (школа 1384)

Анна Дубовицкая, мама ученицы 7-го класса

В Москве всего три такие старые школы интернатного типа. В нашей школе конкурс был от трех до пяти человек на место. Мы сюда попали, были счастливы, ездили за полтора часа по Москве в эту школу, мы живем на серой ветке, ездили на «Аэропорт».

Там был уникальный педагогический состав, потому что туда брали детей интеллигенции, врачей, которые служили в горячих точках, военных, тех, кто лишался кормильца. Мы попали, потому что у меня неполная семья, мы сдали экзамены, я очень просила и мне пошли на встречу.

У меня был сложный период, я развелась, ни жилья, ничего не было, нужно было работать. Сейчас только у нас все появилось, и квартира, и все. Я ребенка туда отдала, потому что там хорошее образование и пансион. И, соответственно, я могла работать 24 часа в сутки.

Там было 22 кружка, учили всему. Выступали по всей России с концертами. Три языка – у нас были немецкий, французский, английский. Все было прекрасно до той поры, пока не началось объединение школ по всей Москве. Объединили три школы в одну: школу Леманского с математическим уклоном, которая на Соколе находится, какую-то гуманитарную и нашу. И первое, что случилось – уволили нашего директора и просто объявили, что школа закрывается на капитальный ремонт, хотя ремонт только что прошел. Все помещения были новые, косметика, до этого еще делали коммуникации. Нам сказали, что это не обсуждается, и детей надо забирать и переводить в соседнюю школу Леманского, откуда директор пришла. Это все в приказном порядке, часть родителей вынуждена была согласиться.

Фото со страницы школы в «Вконтакте»

Стали сокращать учителей. Всех, кто подходил под пенсионный возраст, сразу срезали. Вся начальная школа, все классные руководители, которые выращивали нас, все ушли. Потом сразу убрали все языки, оставили только английский. Начали сокращать программы, мы учились по программе «XXI век», она очень сильная. Нас сократили, и теперь мы учимся неизвестно по чему, даже нет этому названия. За два года в классах осталось по 8-10 человек вместо 28-30. 7-й класс вообще теперь один на всю школу. Начальная школа не набирается совсем, ее сократили целиком, заставили забрать детей, они уходили со слезами, до сих пор хотят вернуться, но директор не открывает прием.

Уволили вообще всех педагогов, и у нас теперь русский, математику и английский преподают два человека. Английского вообще полгода не было, потому что учебники не закупали. Более того, закрыли библиотеку, детям запретили брать книги. Повысили плату, теперь мы платим по 3500 рублей в месяц за посещение интерната.

В школе были досуговые комнаты, где дети проводили время между занятиями. Раньше для них каждый год закупались новые книжки, игрушки, какие-то развивающие игры, сейчас там нет ничего. Сейчас у нас вся развлекаловка сводится к тому, что включается телевизор и они 24 часа там сидят без педагога. Это все сказалось на детях. Они стали сбегать, прогуливать уроки, курить, ругаться.

В этом году у нас спортивный зал школы незаконно сдали под некую «Академию грэпплинга» <Грэпплинг — вид спортивного единоборства, совмещающего в себе технику всех борцовских дисциплин, с минимальными ограничениями по использованию болевых и удушающих приемов. — The Insider>. Эту «Академию» торжественно открывали, прямо во время учебного процесса устроили гранд-представление с фанфарами. Это все при том, что в школе-интернате нельзя открывать какие-то платные учреждения, только для учеников и только бесплатно, никакой коммерческой деятельности быть не может.

Открытие "Академии грэпплинга" в школе 1384. Фото с официального сайта организации. В центре - директор школы 1384 имени А.А.Леманского Нина Пархоменко и президент Всемирного комитета грэпплинга Ризван Бочкаев, владелец «академии».

В результате спортзал сдали и в учебное время он закрывается на ключ, дети туда не могут попасть. Уроки физкультуры проходят в тесном помещении. Вечером начинается эта «академия», зал открывают, туда начинают приходить какие-то подростки и взрослые мужчины, их много. Я не знаю, на сколько подписан контракт с этой «академией», потому что директор школы его не показывает.

В Мосгосспорте мы проверили весь реестр, там нет спортивной организации «Академия грэпплинга», это во-первых, во-вторых, у них нет никакой лицензии на преподавательскую деятельность, а она должна быть, если они на территории школы находятся.

Я говорю директору: «Из наших детей никто там не занимается», мне говорят: «Это неважно, мы популяризируем спорт». Я говорю: «Давайте будем популяризировать его где-то еще». «Мы бы посоветовали вам не вмешиваться», — мне сказали.

За детьми, которые остаются в интернате, сейчас следит всего один ночной педагог, она же преподает английский. После слияния школ дети, которые раньше одни не выходили за пределы интерната, стали самостоятельно ходить в соседний корпус, без сопровождения. Кто-то там ушел по дороге, потом он где-то ходил, потом вернулся вечером в школу.

В нашем корпусе учителям сокращают часы, сокращают зарплаты. У нас текучка страшная, хорошие учителя не задерживаются дольше, чем на несколько месяцев, остаются только непотопляемые. Сменился педагогический состав и некоторые учителя орут так, что даже я не понимаю, что они хотят сказать. У детей из-за этого конфликт с учительницей алгебры, например, многие не ходят на ее уроки. Она обзывает детей, дети обзывают ее, так у нас проходит математика сейчас. Я в какой-то момент забрала ребенка, она боится, спать перестала, у нее аппетит пропал. Дети все зеленые, с кругами под глазами.

Я пока обратилась за прокурорской проверкой, написала заявление. Просила, чтобы проверили расходование средств, в частности. Получить какую-то информацию о том, куда деньги уходят, невозможно.

В ответ на все наши претензии нам предложили не портить себе нервы, забрать детей и успокоиться. Но моя дочь не хочет уходить ни в коем случае, потому что там друзья, у них проекты – они там фильм снимают, книги какие-то пишут. Я ей предлагала, когда эта травля началась, перейти, на это у нас слезы. Так что я поняла, что пока можно, она будет держаться.

Школа самоопределения № 734 имени А.Н. Тубельского

Эмиль Аюпов, представитель управляющего совета школы, отец четвероклассника

У меня в эту школу трое сыновей ходили, два старших парня уже закончили, а третий учится в четвертом классе, ему 10 лет. Я осознанно выбирал эту школу для своих ребят. Здесь особый уклад, особая атмосфера взаимодействия, участия и высокая вовлеченность родителей. Родители участвуют в поездках, каких-то совместных проектах, праздниках и глубоко интегрированы в образовательный процесс.

В первых числах мая сняли директора Юлию Грицай, которая 10 лет руководила школой. Юлия была ученицей Александра Наумовича Тубельского. 15 мая пришел новый директор Сергей Александрович Москаленков. По жизненному пути господина Москаленкова было понятно, что он очень далек от педагогики Тубельского, того уклада, который сформировался в школе, поэтому мы сразу же предложили ему два раза в месяц встречаться и обсуждать какие-то важные темы образовательного процесса. Все лето родители и педагоги приходили к Москаленкову и рассказывали ему, как в нашей школе все устроено. Сергей Александрович говорил «да, я вас услышал, я понимаю, о чем вы говорите, не переживайте, мы это будем сохранять, будем развивать». Это нас очень воодушевило, и мы надеялись, что, несмотря на отсутствие педагогического опыта, несмотря на абсолютно другой жизненный трек, нам удастся «заразить» Москаленкова идеей Тубельского.

Однако уже перед началом учебного года начали происходить вещи, которые диссонировали с нашими договоренностями. Например, он издал внутренние распоряжение, запрещающее учителям посещать школу в нерабочее время.

Уклад школы Тубельского предполагает, что школа — это второй дом, куда можно прийти в любой момент, место, где можно пообщаться с единомышленниками, решить какие-то вопросы. А тут 21 августа учитель приехал из отпуска, первым делом пошел в школу, чтобы взять какие-то книжки и начинать готовиться к учебному плану, приходит, а его просто не пускают в школу. А почему не пускают? Распоряжение директора. Сергей Александрович, как же так? Он говорит: «ну, извините, есть трудовой кодекс, в соответствии с ним - только в рабочее время».

Сперва мы думали, что просто мало рассказали, мало показали, что он еще недостаточно вовлечен, пока еще не понимает. И по каждому случаю устраивали консультации, какие-то встречи. Но, к сожалению, с каждым месяцем решения Сергея Александровича становились более существенными, все больше влияли на уклад школы, на те принципы, которые были нами заложены. А силы, затрачиваемые на объяснения, на то, чтобы как-то сохранить хоть какую-то часть устоявшегося уклада, приходилось тратить все больше и больше.

Спусковым крючком для нас стала ситуация с демонтажем нашего уникального спортивного комплекса, вероломная абсолютно, ни с кем не обсуждаемая, абсолютно беспричинная. По официальной версии, спорткомплекс убрали в целях какой-то виртуальной безопасности, чтобы избежать чего-то непонятного. Однако мы предполагаем, что это просто попытка показать свою силу и самоутвердиться. Для нас, «тубельцев», такие мотивы незнакомы и неприемлемы, но другого объяснения мы найти не можем.

Этот комплекс был смонтирован в конце 90-х годов по авторской методике Сергея Реутского. Сергей в то время работал в нашей школе и, собственно, на площадке, которую создал Александр Наумовивч, он и сформировал свою авторскую методику. Это сейчас он работает в «Хорошколе» у Грефа, его методика является самой передовой, ее покупают китайцы, хвалят Собянин и Васильева, а тогда это была экспериментальная площадка, которая начала показывать выдающиеся результаты. Комплекс был модернизирован в 2013 году на средства совета попечителей и на основании договора пожертвования передан в школу. Об этом есть документ. Что касается того, что комплекс является постоянным источником каких-то травм — это абсолютное вранье. За 20 лет существования этого комплекса на нем не произошло ни одной травмы.

Комплекс разобрали на каникулах под полным грифом секретности. Ни педагоги, ни родители были не в курсе. Ведь мы если видим, что что-то происходит в школе, сразу поднимаем бучу, пишем письма в департамент, поднимаем вопрос на уровне управляющего совета. Когда Москаленков пытался уничтожить библиотеку, мы не дали ему это сделать, поэтому с комплексом он решил «давай-ка я это сделаю на праздники, как раз никого не будет, втихушку уберу комплекс, иначе они мне опять свяжут руки». Такими своими странными действиями Москаленков просто показал полную свою профнепригодность.

«Школа Тубельского» всегда была характерна тем, что все вопросы широко обсуждались, активно вовлекались дети, работали органы детского самоуправления. Сейчас все это задушено на корню, ничего из этого не работает, работает только самоуправство директора.

Поскольку мы уже встали на этот путь, мы будем добиваться как минимум восстановления этого комплекса, потому что создание нового — нецелевое использование средств. И дальше мы будем говорить о том, чтобы Департамент образования провел оценку действий господина Москаленкова с точки зрения его профессиональной пригодности.

В школе сохранился костяк педагогов. Конечно, они уже не такие молодые, не такие, может быть, активные, как когда они были в команде Александра Наумовича, но это люди, которые свято верят в то, что дело Александра Наумовича живет и побеждает. Многие из них все-таки надеются, что Москаленков изменится, увидит преимущества этой методики. И поэтому еще остаются. Но некоторые уже начали уходить.

Пока похвастаться большими результатами мы не можем. Меня удивляет в этом смысле позиция департамента — никто из представителей департамента не вышел с нами на связь и не дает никаких официальных разъяснений.

В начале января мы провели открытое собрание, после чего объявили бойкот образовательного процесса. Более 75 процентов родителей начальной школы высказали свою родительскую позицию, отказавшись на один день от получения этой кастрированной образовательной услуги. В этот день в школу пришли только 52 ребенка из 216. Москаленков в этот день отключил систему электронной фиксации, чтобы никто не узнал о том, что дети не пришли в школу. Но мы прошли по классам, засняли все на видео , записали разговор с завучем начальной школы, которая привела статистику по посещаемости в этот день, и обнародовали все это в соцсетях.

На открытом собрании мы подписали резолюцию, 166 родителей подписались под требованием в пятидневный срок восстановить спортивный комплекс. На собрании, естественно, звучали слова об увольнении Москаленкова, и была представлена еще одна петиция с подробным описанием всех его «подвигов» за эти 7 месяцев и призывом к педагогической общественности осудить ситуацию, которая творится в школе, и помочь убрать Москаленкова с этой должности.

Исаак Калина и другие чиновники от образования постоянно говорят о том, что детское самоуправление — одна из важнейших задач сегодняшней педагогики. В нашей школе оно было еще в 80-е годы. И вместо того, чтобы культивировать, развивать эту систему, ее душат на корню. Детей не выпускают из школы на переменах. У детей был свой свод правил, был «совет справедливых» по Корчаку, все эти органы с приходом Москаленкова не действуют. Если какие-то проекты, которые ребята затевают, не нравятся Москаленкову, то детская работа, сделанная их руками, просто, ну, даже язык не поворачивается, берется и разрушается.

23 января директор школы Москаленков написал заявление об уходе. Об этом он сообщил на своей странице в фейсбуке: «Решение далось мне нелегко, я не привык отступать от правого дела. Но еще тяжелее от мысли, сколько трудностей еще предстоит пережить моим родным, моим детям. Семья не выдержит эту травлю, а я не в праве лишать их нормальной жизни, как бы мне не хотелось продолжать работу в этой конкретной школе и восстановить согласие в коллективе. Я остаюсь верным своим идеям, уверен, что школа начала путь необходимых, назревших изменений. Эти изменения нужны всем – администрации, большому педагогическому коллективу и, главное, — учащимся, для которых бесконечный конфликт становится проблемой и препятствием для получения качественного образования. Надеюсь, в интересах детей здравый смысл восторжествует».

На следующий день, 24 января, был назначен исполняющий обязанности директора школы. Эмиль Аюпов рассказал The Insider, что на этом борьба за школу не окончена, и пока не будет найден новый директор, совет школы будет добиваться назначения нового исполняющего обязанности и выполнения всех текущих требований.

Школа-интернат №101 для детей с нарушением слуха I и II вида им. С.Я.Кривовяза

Екатерина Николаева, председатель родительского комитета школы, мама восьмиклассницы

Наша школа существует очень давно, это первая школа для глухих в Москве. Это единственная школа в Москве, в которой успешно адаптируют детей с кохлеарными имплантами. Такие дети в инклюзию пойти не могут, а нам навязывают инклюзию.

Дети в школу приходили раньше из нашего же детского сада. Мы входили в холдинг Курчатовской школы как школа и детский сад №101. Детский сад от нас отделили и переименовали, включили в подведомство ДОУ. Глухих детей туда теперь не принимают под разными отговорками. Родители таких детей больше не могут найти место в детском саду, потому что все детские сады для слабослышащих детей закрылись.

В школу тоже не набирают глухих детей больше, отказывают. Таким образом сокращают контингент обучающихся, для того чтобы мы освободили здание.

Раньше это был хороший образовательный центр, к нам приезжали из Германии, Франции, перенимали опыт. Дети обучались в детском саду, потом целыми группами переходили в школу, а из школы — сразу же в колледжи специализированные, получали профессию. Теперь у нас нет связи с колледжами, новая администрация разорвала с ними все контракты, нет профклассов внутри школы, которые были раньше, от нас отсекли детский сад и теперь принялись за то, чтобы уничтожить школу.

После реорганизации за последние четыре года у нас в школе сократили все методические объединения. Сняли ставки с педагогов, которые занимались методической работой. Убрали завучей, занимавшихся методической работой, и за четыре года к нам ни разу не приезжал методист-сурдопедагог.

У заместителя по качеству образования, которая в ГБОУ, нет ни дефектологического, ни сурдопедагогического образования. В течение полугода она ходит в классы и смотрит за тем, как обучают детей, находит какие-то нарушения, но ей просто не понять специфику преподавания. Нет специальной квалификации и у заместителя по учебной работе в ГБОУ.

Теперь наших детей водят на общеобразовательную аттестацию, не учитывая, что они инвалиды и у них другая программа. На экзаменах им не предоставляют сурдоперевод, никакой помощи. Говорят, что дети теперь учатся в общеобразовательной школе по якобы адаптированным программам.

Дочь Екатерины, Лена Николаева, 8 М. Фото из личного архива семьи Николаевых

Школа потеряла коррекционную направленность. К нам постоянно на мероприятия привозят детей из этого ГБОУ. Они у нас и спортивные разные соревнования проводят. Все наши праздники, которые раньше были адаптированы для наших детей, теперь проходят как обычные, а нашим они непонятны.

Мало того, сейчас хотят школу закрывать на капитальный ремонт. На последнем управляющем совете директор сказал, что документов об аварийности здания нет и капитального ремонта не будет, но из департамента пришел ответ о том, что нужно готовиться к выводу детей из здания. Где мы будем размещаться — мы не знаем. У нас 120 ночных детей и 50 детей, которые приезжают и уезжают домой на ночь. В ближайших районах больше нет таких школ, люди приезжают отовсюду к нам учиться.

А цель у администрации была — освободить здание и потом, сделав там капитальный ремонт, открыть кадетские классы, платную школу. Теперь они от этого отказываются, потому что шум пошел.

Сейчас разработали дорожные карты по устранению всех этих нарушений, дискриминации детей, но там опять фигурируют люди, которые не имеют сурдопедагогического образования, к сожалению. Соответственно, они составляют срезы знаний, контроль образования, но для наших детей это не специалисты, а нужные специалисты не приглашаются, хотя мы просим об этом уже очень давно.

У департамента образования Москвы и МЦКО нет специалистов сурдопереводчиков в штате и соответственно они не могут нам ничем помочь. По сути они хотят школу просто закрыть, часть детей раскидать по тем школам, которые есть, а основную массу отправить на дом.

Зато они за счет бюджета для инвалидов по слуху субсидируются, получают неограниченное количество финансовых средств на то, что нужно им для школы, под свои цели реализовывать. Лабораторию купили физико-химическую стоимостью 28 миллионов рублей, поставили ее в другом корпусе, а числится она за нашей школой, в нашем корпусе, но ее на самом деле у нас нет. Наших детей в эту лабораторию не возят, мы ею не пользуемся. Но на ее содержание тратится около 600 тысяч рублей в год. Точные расходы нам департамент образования не выдает. Отчет по холдингу идет одной строчкой и общая сумма. А финансирование на наших детей идет с коэффициентом 2 и 3.

Под нас просто получают деньги, а дети заброшены. При этом саму школу никак не финансируют, сократили зарплату учителям, увеличили нагрузку. В классах уже не 6-8 детей, как было раньше, а по 13 детей.

Меценаты подарили нашей школе автобус. После реорганизации его изъяла администрация и четыре года наших детей не возили. У холдинга еще два других автобуса. Своих детей они возили, а наших инвалидов нет, так как водитель один. А предлог придумали, что наш автобус непригоден, нет страховки, того, другого, но на нем ездили директора и хозяйственники. А два других автобуса нам не давали.

Летний лагерь для глухих отменили и на нашей территории открыли летний лагерь для обычных детей, где только два места выделили для детей с ограниченными возможностями здоровья.

Слуховая аппаратура для классов не ремонтируется — инженера уволили, сурдопереводчика уволили, и аудиоаппаратуру для актового зала изъяли в общее пользование. А у нас была специальная аппаратура для занятий танцами со специальной настройкой.

Департамент говорит, что для школы купили три комплекта слуховых кабинетов, но их нет. Это ложь. То есть под нас финансируют все школы холдинга, а нашим детям ничего не достается. В этом году не провели день глухих, дети готовили номера. Директор врала, что провели концерт, потом признала, что соврала. Делают что хотят и ни за что не отвечают. Главное, не набирают детей, говоря, что у нас нет мест.

Реформирование в социальной сфере нашей страны коснулось и образования. Основным мотивом реформы образовательных учреждений стало их укрупнение, объединение. Объединяют не только несколько школьных организаций в единый комплекс, но и присоединяют к школе дошкольные учреждения. Таким образом, получается единый образовательный комплекс, который может состоять из нескольких ДОУ и школ. Какие причины послужили для возникновения нового формата образовательных организаций, какие положительные моменты и недостатки в этом объединении? Об этом расскажем в нашей статье.

Причины для объединения школ и дошкольных организаций:

1. Малокомплектность образовательных учреждений . Новый закон об образовании изменил систему финансирования образовательных учреждений, ввел так называемое «подушевое» финансирование. Такой подход к финансированию образовательных организаций означает, что деньги из бюджета «следуют» за воспитанником. То есть количество средств для ДОУ будет зависеть от количества его воспитанников. Данные средства из бюджета субъекта РФ могут быть направлены на реализацию образовательной программы (для оплаты труда педагогов, на учебные пособия, расходные материалы и т.п.). А вот содержание зданий и коммунальные расходы уже ложатся на плечи местных властей. Законодатель предполагал, что такая схема финансирования должна гарантировать каждому обучающемуся право на получение образовательной услуги стандартного качества и объема вне зависимости от места его жительства, возможностей местного бюджета и других условий.
2. Преемственность между дошкольной ступенью образования и школой . Согласно новым ФГОС дошкольного образования одной из задач стандарта является обеспечение преемственности целей, задач и содержания образования, которые реализуются в рамках образовательных программ дошкольного и начального общего образования.
3. Экономия средств . Многие специалисты все же считают основной причиной объединения образовательных организаций - желание чиновников сэкономить на образовании. Создание единых образовательных комплексов способствует сокращению расходов на административный персонал. А иногда и количество обслуживаемых зданий значительно сокращается.

Плюсы создания образовательных комплексов:

1. Возможность реализовывать преемственность целей и задач образовательных программ дошкольного и начального образования. Преемственность может реализовываться путем:

• взаимной работы воспитателей и педагогов из школы (это поможет педагогам лучше узнать своих будущих учеников, выбрать индивидуальный подход к ним);
• проведения занятий для воспитанников ДОУ в школе, в ходе которых они смогут познакомиться с будущими педагогами, с новой формой обучения;
• взаимодействие с родителями (родители смогут получить необходимую информацию о подготовке детей к школе).

К сожалению, не в каждом случае возможно реализовать весь комплекс мероприятий для воплощения принципа преемственности. Так, например, когда объединенные школы и детские сады находятся в разных зданиях. В этом случае посещение воспитанников ДОУ школьных уроков и праздников уже не кажется такой простой задачей, по сравнению с образовательными комплексами, которые объединены не только на бумаге, но и находятся в одном здании.

2. Бюджетные средства в большем количестве . Как уже было указано выше, финансирование образовательных учреждений в настоящее время предполагает «подушевой» фактор. Соответственно, чем крупнее образовательное учреждение, чем больше в нем обучается детей, тем на большее количество средств оно может рассчитывать. В крупных городах данная проблема не стоит так остро, как в сельской местности. К сожалению, в глубинке дошкольные учреждения, да и школы тоже недоукомплектованы. При новой системе финансирования таким ДОУ грозило бы закрытие из-за нехватки средств для дальнейшей работы. Объединяясь же с другими образовательными организациями, ДОУ получает новые возможности:

• получить услуги необходимых специалистов (бухгалтер, юрист, логопед, специалист по госзакупкам и т.д.);
• пользоваться ресурсами и помещениями школы (бассейн, библиотека, спортивный зал и т.д.).

3. Меньше ответственности для руководителей ДОУ . При объединении школы и дошкольной организации остается фактически один руководитель - директор школы. Заведующий ДОУ переходит на новую должность - заместителя директора. С одной стороны, понижение в должности может грозить и снижением заработной платы. Но, с другой стороны, такие перемены предполагают и уменьшение ответственности, и должностных обязанностей для заведующего ДОУ. Так, например, вопросы госзакупок для ДОУ могут войти в компетенцию директора школы.

Минусы укрупнения образовательных организаций:

1. Потеря индивидуальности образовательной организации. Объединение школы и дошкольной организации без разбора, только лишь по принципу - чем больше детей, тем больше денег, грозит тем, что некоторые образовательные учреждение, которые имеют свои индивидуальные особенности, потеряют их. Существуют риски объединения образовательных организаций, где дети имеют девиантное поведение или развитие детей в объединяемых образовательных организациях будет существенно различаться.
2. Дошкольная организация станет придатком школы. Этого опасаются многие: и руководители ДОУ, и воспитатели, и родители. Ведь единый образовательный комплекс предполагает под собой несколько образовательных учреждений (как минимум одно ДОУ и школа, а иногда несколько школ и садов). Управлять таким комплексом предстоит директору школы, принимает стратегические решения опять-таки он. И естественно, что в первую очередь его будут волновать проблемы школы, а не детского сада. Кроме того, нужно очень много времени, чтобы руководитель образовательного комплекса смог понять и вникнуть в тонкости дошкольного образования. Родителей же беспокоит то, что детский сад может превратиться для их детей в так называемую ступень подготовки к школе, а не станет самостоятельным этапом в их жизни.
3. Сокращение персонала ДОУ. Желание чиновников сократить расходы на образование может повлечь за собой сокращение персонала ДОУ. Объединение детского сада и школы предполагает изменение в штатном расписании. Управление такими крупными образовательными комплексами также является одной из проблем. Возможно, что в целях оптимизации будет проводиться сокращение штата и закрытие отдельных подразделений. Кроме того, могут пострадать коррекционные группы в дошкольных организациях. Ведь затраты на специалистов в таких группах превышают затраты в обычных группах. Соответственно, есть риск сокращения специалистов этого направления.

На данный момент по стране проходит процесс слияния и поглощения школ. В одно целое объединяют, где два, где три-четыре учреждения. Процесс идет под официальным лозунгом улучшения качества образования, ликвидации отстающих и непопулярных учебных заведений.
Родители, не владея полной информацией, принимают подобное решение в штыки. Им хотелось бы понять целесообразность процесса такого слияния.

Многие из родителей опасаются разницы в финансировании и в уровне образования (сильные школы соединяют со слабыми). Многим родителям неудобно водить детей в школу за километр-полтора, беспокоит и вынужденная смена педагогов. Наблюдается, что процесс слияний и поглощений, проводится авторитарно, волевым способом. Директоров учебных заведений прессуют, на родителей давят.

В данной ситуации вопросов возникает много. Но на некоторые есть уже и ответы.

1. Причины начала объединения учебных заведений.

В прошлом году был составлен первый рейтинг академических результатов учащихся общеобразовательных школ. Критериев оценки было два: суммарный балл за три произвольных ЕГЭ и успешность участия школьников в различных предметных олимпиадах. Первые 85 учебных заведений получили гранты правительства Москвы. Их перечень был опубликован. А вот «антирейтинг» — школы, занявшие последние строчки в этом конкурсе,не называли. Прием в первые классы в этом году показал, что именно в них-то родители и не захотели записывать детей.

К 1 сентября в 82 столичную школу не набрали нужного количества учеников даже на один первый класс. А более 30 учебных заведений, имеющих широкую добрую славу или просто расположенных в густонаселенных районах, наоборот, вынуждены были отказать сотням желающих.

Сегодня школы и детские сады финансируются в зависимости от количества учеников по нормативу. Для выживания нужно, чтобы детей в школе было не меньше 1000 человек.
Вследствие чего, как заявила заместитель мэра по вопросам социального развития Ольга Голодец, 40 «неуспевающих» школ будут присоединены к другим, к более сильным учебными заведениями.

— Мы подобрали для успешных школ с большим наплывом учащихся пустующие помещения в других учреждениях, чтобы они могли расширить свой учебный процесс и предоставить образовательные услуги всем, кто в них нуждается, — пояснила зам мэра.

Судьба каждой непопулярной школы будет решаться отдельно. Ведь причины малокомплектности разные. Где-то ситуация с недобором была создана чиновниками искусственно, а где-то ситуация обусловлена демографическими факторами. Плотность населения в разных районах меняется, где-то есть необходимость в строительстве новых школ и расширении имеющихся. Есть кварталы старой застройки, где живут люди старшего возраста, где мало детей и школа не может набрать необходимого числа учеников и становится малокомплектной. В сельской местности, где школа зачастую является единственным очагом цивилизации, её надо сохранять любой ценой, даже если учеников в ней остаётся столько же, сколько и учителей. В мегаполисе же целесообразность сохранения таких учреждений отнюдь неочевидна.

По каждой школе вопрос будет решаться отдельно, с учётом множества обстоятельств, в т.ч. территориального расположения учреждения, прогнозов демографической ситуации и многого другого, с целью минимизации как неудобств для учащихся и родителей, так и необходимости сокращать педагогов, — пояснил руководитель пресс-службы Московского городского комитета профсоюза общероссийского образования Сергей Козловский.

По словам чиновников, этот процесс будет сугубо добровольным. Пока речь не идёт о принудительном закрытии школ, речь идёт лишь о структурных преобразованиях, объединениях юридических лиц. Сами здания остаются на своих местах, занятия в классах продолжаются. При реорганизации школ будет сокращение числа административных ставок: директоров, завучей, а также уборщиц, библиотекарей, психологов и т.п. Возможно, будет и сокращение и педагогов.

2. Кто инициатор такого слияния департамент или сами школы?

95% этого решения приходится на сами школы, и только 5% остается за управлением образования.

С предложением в департамент об объединении обращается школа, у которых много учеников, но не хватает места для работы. Эту инициативу должен поддержать и педагогический коллектив и управленческий совет школы, с которым данная школа желает объединиться. Реорганизация-это решение учредителя.

Основные заказчики образовательных услуг – это родители школьников. А управленческий совет – это их представители, выбранные самими родителями. Управленческому совету делегировали право представлять их интересы. В школе заранее проводят собрание управленческого совета, и представители с классов высказывают общее мнение родителей по поводу слияния с другим учебным заведением (ДА или НЕТ).

Помешать объединению может отсутствие согласия коллективов учреждений образования, отсутствие согласия управляющих родительских советов и недовольство мам и пап.

Задача департамента – создать в Москве такие условия, чтобы максимальное количество детей учились в хороших школах с высоким качеством преподавания материала.

Но если школа не удовлетворяет запросам москвичей, что с ней делать? Менять директора, приглашать лучших учителей, закрывать?

Вариантов может быть много. И один из них – это присоединение слабых учебных заведений к сильным. Возможно, именно в этом случае мнение учредителей мало рейтинговой школы не играет роли.

Цель объединения и его преимущества и недостатки

Родители хотят, чтоб их дети получили качественные знания.

Цель укрупнения и состоит в этом, чтоб дать его детям.
Крупные образовательные учреждения предоставляют педагогам больше возможностей для самореализации, а ученикам - более качественное образование.
Чем больше школа, тем больше в ней учеников и тем больше денег в её бюджете. Но как это может влиять на качество образования? Зависимость прямая. Только в большой школе с несколькими параллелями можно создать полноценную старшую профильную школу. При открытии пяти-шести старших классов,специализаций может быть сколько угодно — биологическая, химическая, юридическая, математическая, языковая и другая. И только в учебном заведении с сильным педагогическим коллективом, отличной материально-технической базой и здоровой конкуренцией между педагогами. Если педагогов два-три, то они обмениваются опытом, пробуют новые методики, профессионально растут – и это не может не сказаться положительным образом на качестве их работы и, следовательно, на качестве образования.

Но есть и другая сторона.
Родители всех объединяемых категорий школ переживают, что условиях учебы для их детей станут хуже и не напрасно. Образовательные учреждения сливаются по территориальному признаку. Это приводит к тому, что вместе оказываются специализированные и обычные школы.

Поглощение неэффективных учебных заведений эффективными понижает в правах сильных учеников и ограничивает в первую очередь их доступ к полноценному образованию. Ведь приходится все педагогические ресурсы бросать на то, чтобы подтягивать слабых. Качество обучения в более сильной школе падает, а процесс выравнивания общего уровня объединенной школы затянется на несколько лет, так как любые перемены несут дезорганизацию в устоявшийся процесс обучения и как следствие снижение качества.

Соединение двух и более сложившихся коллективов никогда не проходит безболезненно. Предстоит процесс адаптации. Процесс слияния может внести в среду школы и педагогическую и особенно ученическую неизбежные конфликты и стрессы. А о чисто бытовых проблемах вроде лишнего часа из жизни на дорогу до школы и обратно, о потери средств, затраченных родителями вообще говорить не приходится.

Также у школ после слияния могут снять московский статус, оставляя лишь федеральный, что повлияет на финансирование школ, систему питания и сложившийся уклад. Объединенная школа, может, потерять статус «с углубленным изучением предметов», а значит, и бесплатных уроков станет меньше – к примеру, до слияния в спецшколе на средней ступени таких бесплатных спец. уроков было до 7 часов в неделю, 2 часа в неделю это уровень общеобразовательной школы.

Малокомплектные школы и специализированные школы
Проблема же малокомплектных школ по-прежнему состоит в том, что как ни парадоксально, они обходятся государству дороже крупных центров образования.
В маленьких школах часто профильность сводится к тому, что в одном классе обучаются дети, умеющие решать задачи, — это физико-математический класс, а в другой попадают все остальные дети — и этот класс называют гуманитарным. Об качестве такого образования можно задуматься…

Но как же быть с теми «маленькими» спецшколами, в которых реализуются уникальные программы: по музыке, искусству, углублённому изучению языкам? А как быть с коррекционными школами, где обучают особенных детей?
Такие школы закрывать или сбрасывать со счетов было бы неправильно.

В каждом конкретном случае должен быть индивидуальный подход к объединению и раскрыта цель слияния учебных заведений. Эти цели должны быть доведены до каждого родителя на родительских собраниях в школах, чтоб родители могли оценить и понять всю целесообразность этого объединения. Идея такого объединения ведь не нова. Интегрированные учебные центры есть во всем мире, и они имеют ряд преимуществ.
И у нас, где это, целесообразно, нужно создать крупные образовательные центры. Но сохраняя уникальность специализированных школ.